Почти две недели нового года

Чёт смотрю сейчас на почти две недели этого две тысячи двадцать пятого года и охуеваю. Количество произошедших событий просто зашкаливает. Будто где-то что-то прорвало и полился их концентрат, которого хватит минимум на полгода.

Поначалу мне это даже нравилось, так как активность - всегда хорошо. Не сижу на месте, решаю свои и не свои проблемы и задачи, получая свой профит от этого. После того, как получил письмо из далёкого прошлого был очень рад. И не тому, что оно что-то расставило по своим местам, а просто тому, что есть связь с человеком и он жив. 

Я не подозревал, что моя явь, помноженная на это письмо, станет радостным путешествием в далёкое прошлое, словно окунулся в тёплое и чистое июльское море, где можно лежать на спине без особых усилий и наслаждаться ярким южным солнцем, забыв обо всём, и тяжёлым возвращением в настоящее - в субботнюю Москву, поражающую и пугающую своим высотным частоколом, растущих вдоль  третьего кольца, новых ЖК. Их нечёткие силуэты проступают сквозь плотный туман зловещими и мрачными пятнами, смотрящие на тебя с высоты. Контраст коричнево-серых оттенков выкручен на максимум, будто в природе никаких иных цветов больше не существует. 

Яркая вспышка фар слева от меня. Меня заметили. Да и я увидел своих давних друзей. Через несколько секунд подхожу к их машине. Прошлым летом я был рядом с Петербургом и на один вечер даже заехал, чтобы посидеть с одним из них. Тогда он обещал мне, что мы обязательно ещё пересечёмся в Москве. Пересеклись. Обнялись как старые друзья. Вспомнили это и мрачно улыбнулись. Шутить сегодня нелегко.

Вспомнили как встретились в первый раз, что всех нас в Москве обычно собирал и объединял один человек. Собственно, это произошло и сегодня. Она нас опять всех собрала, но не в своей маленькой однушке, и даже не в кафе. Она замахнулась на большее - и собрала нас в большом зале, так как съехалось много гостей.

Она сегодня в центре внимания и в самом центре зала с высоченным потолком. Среди ненастья, сырости и промозглости, и блёклой, туманной уличной серости, она встретила нас вся в торжественно белом. Загорело-смуглое лицо, искусно правленное тональником, скромная улыбка - всё указывало на то, что всех рада видеть на этой последней встрече.

Пока готовились к этой встрече, мы вспомнили и ещё одного старого-старого друга, которому был в своё время очень благодарен. Шутили, мол, жив курилка и улыбались этому, но недолго. Он ушёл чуть раньше неё на пару месяцев.

Шестой час утра воскресенья в начале июня, мы вышли из накуренного бара, где провели весь вечер и ночь в ожидании открытия метро и запуска электричек. Идём, любуемся безоблачным небом, окрашенного в оранжево-голубые цвета молодым летним солнцем. На стенах домов резкие контурные тени, от препятствий, встретившихся на пути нового дня. В душе же странное сочетание из эйфории и спокойствия. 

У высотки на Красных воротах наши пути разойдутся. Он с друзьями пойдёт прямо на солнце к Ленинградскому вокзалу, а я занырну в прохладный метрополитен под этой сталинкой. 

Эх, молодость... Я тогда и представить себе не мог, куда это всё выведет. Мимо пролетят разные люди, поездки, города, события, сезоны, годы - как в многократно ускоренной перемотке вперёд, возвращая обратно сознание в моё тело, находящееся между нашими двумя машинами на отшибе возле забора, вопросом:

- Ну, так что, Серёг, приедешь к нам летом в Петербург?

- Вообще не планировал, но, кажется, что планы изменились. Я приеду!

Дорога домой. Не доезжая Кузьминок, откуда когда-то ездил в Дзержинский, влетел в ливень. Дворники заметались по стеклу. Задумался, что хорошо ведь - машину чуть помоет, а то эта московская смесь, помноженная на загородный пескоструй, налипающий комками, отвалится с авто.

Ловлю себя на том, что еду вроде бы по своему городу, но он уже не такой. Резко ухожу левее возле бывшего завода "АЗЛК", чтобы попасть на набережную и понимаю, что Крутицкой набережной больше нет и придётся объезжать по Симоновскому валу, где нет левых поворотов, а лишь развороты. Память прорисовывает и дополняет контуры того, что вижу. Задаюсь вопросом: а что я тут делал, а с кем и куда тут ехал?

Преображенский собор, возникнув слева из-за домов, разворачивает мою точку зрения на него на девяносто градусов, и становится очевидным, что если и ехал тут, то восемнадцать лет назад, тёплым августовским вечером. Ехал, не предполагая, что там задержусь ещё на год. 

Мне кажется, что за этот только начавшийся год я уже сумел выгореть и целиком сгореть. Перебрана куча воспоминаний, своих фотоархивов, плюс два некролога. Пожалуй, пока ничего больше писать не буду. Пул записей в блоге заряжен на ближайший месяц, а мне нужно отключиться от реальности этого мира.

Иногда жалею, что не курю, но начинать, пожалуй, не стану.